, и с «Мобибой» (или даже без нее) никуда не выедешь 
, в эфире радио "Таёжная жизнь" наша постоянная рубрика «Их нравы». Мы продолжаем рассказывать нашим радиослушателям (особенно Игорю (Мобильному), заинтересовавшемуся темой) о медведях, их нравах и обычаях и прочих случаях сосуществования человека и медведя; в студии с вами Большой Палыч. Сразу оговорюсь, что все истории абсолютно реальные. 
Итак, несколько лет назад, конец весны - начало лета, вахтовый поселок Пионерный (это на северо-западе Томской области), в поселке - большой аэродром, способный принимать не только привычные АН-24 и ЯК-42, но и вполне себе серьезные "Боинги" и "Аэробусы". И вот один такой серьезный борт просит посадку, но сесть не может: на солнцепеке на ВВП расположилось медвежье семейство (мамка, двое маленьких и пара пестунов) и занимается своими делами: мамка спит, маленькие кормятся, пестуны играют.
Летчики просят отогнать медведей с полосы какой-нибудь техникой, а наземный персонал ни в какую не хочет этого делать, прекрасно понимая, что с мамкой с маленькими шутки плохи.
Оно понятно, жизни пассажиров, сохранность самолета и пр., это, конечно, важно, но, с другой стороны - "своя рубашка ближе к телу". И стрельбой его отпугнуть не получается: не из чего стрелять, а сотрудники СБ казенный боеприпас отказываются тратить категорически. В общем, ситуация патовая. В итоге летчикам удается медведей прогнать несколько раз пройдя над полосой буквально на бреющем полете. Но ненадолго. После посадки самолета медведи опять выбираются на полосу и сидят там уже до самой темноты.
Итак, возникла проблема, попадающая в компетенцию охотнадзора. Для понимания путей ее решения нужно немного представлять, что же такое современный вахтовый поселок. Он на удивление далек от киношных штампов про непролазную грязь, "сохнущие портянки в горошек", «росу на карабине» и прочий "палатки добротный кусок". Сейчас это место образцово-показательного проживания персонала, причем – «проживания строгого режима».
Никакого праздного шатания персонала! Поселок разделен на зоны и сектора, а система пропусков позволяет тебе перемещаться исключительно по маршруту "комната - рабочее место - столовая". Опционально возможна тренажерка, библиотека или кинозал. За найденное (не выпитое, а просто найденное при досмотре!) спиртное - немедленное увольнение по статье с кучей неустоек и недоимок. За оружие (даже легальное) - то же самое. По прибытии вахты – шмон, почище тюремного. СБ-шники на каждом углу. Ну, и разумеется, кроме СБ, никакой советской власти там нет. И круглогодичного сообщения с «большой землей» - тоже. Зимой – зимник (с системой КПП, пропусков и постоянных досмотров), летом – авиация (с тем же самым). 
Итак, для решения «медвежьего вопроса» из соседнего района на специально выделенном вертолете прилетает инспектор охотнадзора. Отметим, что из соседнего, а не из своего потому, что до него ближе, и, следовательно, вертолет гонять - дешевле. Задача инспектора – на месте определиться и принять адекватные ситуации меры. Отметим, что в 146% случаев адекватные меры – это отстрел, чуть ниже я поясню почему.
Что же он там, в окрестностях поселка, видит? А видит он там совершенно сюрреалистическую картину, достойную пера Кафки или кисти Дали, тут уж кому что ближе.
Медвежья семья с подачи людей устроила в поселке настоящий рэкет! Утро у семьи начинается с методичного обхода хозяйственных секторов и припоселковых свалок. Там мишки изволят завтракать, зачастую – специально оставленной для них сердобольными поварихами или сотрудниками объедками/едой. Потом, после короткого сна, медведи идут на КПП аэродрома. Почему туда? А потому, что там самое оживленное движение транспорта. Ну а раз это КПП, то там проводятся обязательные осмотры-досмотры транспорта, проверки документов, выдача пропусков и весь набор ритуальных действий, без которых работа службы безопасности теряет свой сакральный смысл. 
Иными словами, КПП без остановки ты не проедешь, кем бы ты ни был. Даже если ты генеральный директор Роснефти, то тебе предстоит остановка только для того, чтобы «открыть личико», а охранник в этом убедился. Итак, машина остановилась перед шлагбаумом, возле балка СБ. К машине тут же подходит кто-то из пестунов и становится у водительской двери.
Охранник в это время из будки не выходит: боится (и совершенно справедливо!). Тут следует пояснить, кто такой медведь-пестун. Медведица воспитывает своих медвежат примерно до 2-х лет, потом, обычно на третий год, отгоняет, т.е. «отправляет во взрослую жизнь». Подросшие (прошлогодние-позапрошлогодние) медвежата помогают медведице следить за маленькими (отсюда – «пестун»). Слово «медвежонок», в отличие, например, от «змееныша» или «крысенка», звучит очень уютно, ласково и по-домашнему. Несет положительные эмоции, одним словом.
Но двухлетний медведь имеет габариты и массу, сопоставимые со среднестатистическим человеком, при этом многократно превосходит его в силе, выносливости и скорости реакции. Не забываем, что, не смотря на его габариты и силу, это, по сути, подросток, не имеющий жизненного опыта, не понимающий причинно-следственных связей и, как и все подростки, склонный к опрометчивым действиям. И вот этот «медвежонок» садится у водительской двери и ждет угощения. Если водитель будет слишком долго думать, то мишка легко ускорит мыслительный процесс, громко рявкнув, треснув лапой по двери или снеся зеркало заднего вида. И водителю деваться некуда: впереди шлагбаум, а сзади, как правило, уже следующая машина.
Итак, медведь получает свое угощение и уходит к обочине. После этого из балка выходит охранник и предпринимает все предписанные церемониалом действия. Шлагбаум открывается, машина проезжает, шлагбаум закрывается, к нему подъезжает следующая машина, охранник прячется в будку, а из леса выходит второй медведь. Ситуация повторяется: конвейер.
А недалеко от дороги, так, что ее хорошо видно, лежит мамка и играет с маленькими. Она и сама может к машине подойти, если вкусненького захотелось или что-то не понравилось. И так – изо дня в день, всю весну и часть лета. Медведи уже даже в лес не уходят, так и живут в поселке. Понятно, что виноват в этом безобразии человек, а не медведи. Если бы весной, когда семейка пришла в поселок, кто-нибудь умный догадался медведей отогнать (например, стрельбой в воздух или ревом преследующего медведей вездехода), то они, наверное, ушли бы и таскали мусор и объедки с помоек, не попадаясь никому на глаза.
Но в нужный момент умного, увы, не нашлось. В результате мы получили насыщенную людьми территорию, по которой совершенно свободно и бесконтрольно передвигаются три опасных хищника, напрочь отученных бояться человека. Более того – рассматривающих человека как источник пропитания! Пусть, пока опосредованно (не людей едят), но все-таки. И сколько продлится это «опосредовано»? Постом выше я уже писал, что медведю в голову не залезешь. Иллюстрирую это на данном примере. А что если двухгодовалому «медвежонку» что-то не понравится? Если (точнее - когда) он сочтет, что удар лапой по двери – недостаточное наказание для замешкавшегося с угощением водителя? Или что угощения мало? А может, ему просто поиграть захочется… А он ведь растет и набирается сил, что, в общем-то, вполне закономерно при такой диете. А если мамка решит, что чадушко обидели? А если кого-то из маленьких медвежат по неосторожности машина задавит? Что тогда будет?
Будут человеческие жертвы, и не одна, потому, что оперативно и адекватно противодействовать медведям в поселке попросту нечем. Не из СБ-шных же «Сайг-410» и ИЖ-71 медведей стрелять? А привезти человека с оружием – вопрос не одного часа (а зачастую – и не одного дня). В общем, диагноз один: отстреливать. К сожалению, охотнадзору разрешено стрелять только медведей, а людей, ставших причиной организации и проведения такого отстрела – нет. Мне могут возразить, что прежде чем стрелять, можно было бы испробовать какие-то более гуманные меры.
Например, вывезти этих медведей куда-нибудь подальше и там оставить, пусть, мол, на новом месте живут и никому не мешают. Поверьте, это не даст никаких результатов. И даже не потому, что это будет «охота с целью акклиматизации, гибридизации и расселения охотничьих ресурсов», требующая долгой и сложной организационно-правовой работы и такого документального обеспечения, что проще луну с неба достать, чем документы на такую охоту получить (мне за 8 лет работы ни разу не удалось, например ). И даже не потому, что непонятно, кто будет оплачивать вертолет (а это, как минимум, несколько сот тысяч рублей). Совсем по другим причинам. У людей, далеких от охоты и охотоведения, создается впечатление, что если в лесу никого не видно, то он абсолютно свободен, живите, медведи – не хочу! Но это не так. Медведь – территориальный хищник, который занимает площадь, способную его прокормить. Кормовая территория – предмет внутривидовой жестокой конкурентной борьбы. И встреча двух медведей означает, что тот, кто слабее (если ему не удастся убежать) будет убит и съеден (медведь – каннибал, если вы не знали. Кто-то до сих пор считает, что из всех животных не ради пропитания собратьев убивает только человек? Ню-ню). И вот мы вывозим в неизвестное (но априори занятое другими медведями) место нашу семейку. А семейка-то только для нас, людей, – опасные хищники. Для сильного самца как минимум, четыре медведя из пяти – еда сейчас и пищевые конкуренты в будущем, одновременно. В худшем случае их съедят, в лучшем – они придут обратно в поселок, где было так сытно, спокойно и вольготно. Ну что такое для медведя 100-200 км? Так что отстрел, на мой взгляд, все-таки более гуманен.
По моим собственным наблюдениям (в специальной литературе подобной информации о расположении медвежьих кормовых территорий мне не попадалось), кормовые территории медведей-самцов располагаются обособленно, этакими «пятаками», границы которых медведь обозначает доступными ему способами: задирами на коре, поваленными деревцами и пр. Отмечу, что каждая метка несет свою смысловую нагрузку: чем выше на стволе расположен след от когтей, тем крупнее медведь, что он таким образом и демонстрирует. Следовательно, пришедший конкурент смотрит, может ли он до этой отметки дотянуться, или нет; если не может, то он и своей отметки ставить не будет, а либо уйдет, либо постарается без нужды на эту территорию не лазить, а если и лазить, то с оглядкой. Ну а если он больше, то уходить или оглядываться придется уже первому. То же самое – с поваленными деревцами: чем толще поваленная осинка, тем сильнее медведь. Всеми своими метками он как бы говорит конкурентам: «вот какой я сильный и большой, уходи, а то я тебя съем!». Впрочем, информация про метки есть не только в специальной, но даже и в художественной литературе, например у Сетон-Томпсона.
Вот такие территории и раскиданы по тайге «пятаками», между которыми есть своего рода «буферные зоны», иногда по несколько километров. Как правило, угодья там беднее и хуже, чем на «пятаках». В этих «буферных зонах» и живут самки с медвежатами.
Еще одно жизненное наблюдение. Медведь, даже голодный, не всегда агрессивен, при этом (если он с человеком знаком), склонен к выстраиванию определенных логических цепочек, а при постоянном проживании на одной территории с человеком это очень четко прослеживается. Налаживает мирное сосуществование, одним словом.
Так, например, когда мы два месяца жили на Шаманке (я мельком писал об этом в отчете об использовании МБ-10), в 100 м от лагеря жил медведь, который по утрам и вечерам приходил в лагерь и пытался выгнать нас со своей территории, обозначая свое присутствие фырканьем и хрустом веток. Когда днем мы уезжали из лагеря в тайгу, то по возвращении мы обнаруживали подъездную дорогу к лагерю заваленную сломанными деревьями, каждый раз приходилось пропиливать ее заново.
Таким образом медведь давал нам понять, что он нам не рад и предлагает уехать отсюда подобру-поздорову. Ну, казалось бы, разгроми ты лагерь (который днем абсолютно пуст), съешь или испорти все, что ты там найдешь, кто же мешает! Нас ведь всего двое и медведь видит, что мы уехали в тайгу оба. Нет, не громит, даже оставленные без присмотра продукты не трогает и помойку не ворошит, потому, что понимает, что это – гарантированный расстрел, без вариантов. Или придется очень быстро (до нашего возвращения) уходить с территории, а куда он пойдет? К другим медведям? Также он понимает, что если этих двуногих передавить во сне (что технически совсем не сложно: карабин, в обнимку с которым ты все эти два месяца спишь – таблетка для успокоения нервов и самообман: даже при досланном патроне ты просто не успеешь снять его с предохранителя), то придут другие и тогда ему уже точно, как говорит Алексей Александрович, «кабзда», никакие «другие территории» не спасут. Марина Маленькая во главе отряда преданных нукеров из «Сайбериан профешшионал хантинг групп» выследит и лично исполнит! Медведи в том районе (а их в окрестностях лагеря, судя по следам, жило восемь), кстати, очень хорошо научились сосуществовать с людьми, и даже проявлять своеобразный юмор.
Дело в том, что рядом с лагерем проходит лесовозная дорога, по которой, соответственно, ходят лесовозы. А лесовоз, он зверь такой, в нем что-то постоянно ломается и он встает на мелкий ремонт прямо тут же, на дороге. А медведь за этим наблюдает. Надо сказать, что время в тайге течет медленно, там никто никуда не торопится. И вот лопнуло, например, у лесовоза колесо. Водитель вальгажно вылезает из кабины, пинает колеса (Бахыт объяснил - зачем), неторопливо приступает к ремонту. 
Медведь наблюдает. Когда все неспешно подготовлено, колесо снято и разбортировано, а водитель устало покуривая, отмахивается от комаров, медведь высовывает морду из кустов и рявкает. Водитель роняет сигарету, в рекордно короткие сроки завершает ремонт и «с черным дымом», на перегазовке, уезжает. Медведь сидит в кустах и, видимо, покатывается со смеху. Для обеих сторон это стало, своего рода, ритуалом. Шофера в таких случаях говорят, что «крутой косматый парень помог с ремонтом», а что говорят в таком случае медведи, нам, к сожалению, неизвестно. На этом мы завершаем сегодняшний эфир радио «Таёжная жизнь» и прощаемся с вами. Если у вас возникнут вопросы – пишите в редакцию, будем рады ответить. До новых встреч в эфире! В студии был Большой Палыч, оставайтесь с нами!
